Русская религиозная философия второй половины XIX-XX вв

Клю­чевое место в этом процессе, конечно, принадлежит метафизике всеединства великого русского мыслителя Владимира Соловьева. Выступив в период, когда перед русской философской мыслью встала задача органического синтеза накопленного материала, Соловьев создал первую русскую категориально-понятийную си­стему, несводимую к какой-либо одной традиции. Основным де­лом жизни Соловьева было создание христианской православной философии с тем, чтобы “ввести вечное содержание христианства в новую, соответствующую ему, то есть разумную безусловную форму”, когда философский синтез включает в себя и то, что со­держит вера.

Будучи убежденным, что “философия в смысле отвлеченного, исключительно теоретического познания окончила свое развитие и перешла безвозвратно в мир прошедшего”, Соловьев считает необходимым построение новой философии как выражения “цельной жизни”. Такая философия строится Соловьевым мето­дом “критики отвлеченных начал”, то есть всякого рода односто­ронних, частных идей и принципов жизни (рационализма, эмпи­ризма, экономизма, клерикализма и тому подобное), которые пы­таются заменить целое и в итоге теряют истину.

Именно на этом пути потерпела поражение западная рационалистическая фило­софия – вывод, который по своей направленности и аргумента­ции сближает Соловьева с Ницше. При этом Соловьев не отбра­сывает нигилистически предшествующие философские традиции, но скорее производит их деконструкцию с тем, чтобы каждая из них нашла свое законное место в высшем органическом синтезе, или свободной теософии.

Центрирующим принципом такого сверхфилософского, преодолевающего ограниченность теологии, философии и науки знания является нравственность, что предпо­лагает отказ от гносеологизации философии и построение ее не столько как абстрактной теории, сколько как философии жизни, практически ориентированного знания. В итоге мы получим еди­ную теорию бытия и жизни.

Соответственно, Соловьев разрабатывает новый философский язык, или совокупность концептов, ставших опознавательным знаком именно русского философствования, но, подчеркнем еще раз, глубоко укорененных в традициях мировой философии.

Остановимся на наиболее существенных моментах этой концеп­туальной модели.
Доминирующими и в чем-то противоречащими друг другу яв­ляются у Соловьева два ряда идей: учение об Абсолюте (всеедин­стве) и учение о Богочеловечестве. Настоящим предметом мета­физики, считает мыслитель, является не бытие, а сущее (Абсолют, Бог), которому бытие принадлежит.

Бытие относительно, сущее (сверхсущее) абсолютно, оно выше любых признаков и определений, представляя собой положительное ничто, поскольку не есть что-нибудь, и все, поскольку не может быть лишено чего-нибудь, оно есть положительная возможность, сила и мощь бытия. Бытие по отношению к абсолютному есть его другое, то есть сущее – это единство себя и своего отрицания, или любовь.

В этом ключе Соловьев разрабатывает понятие положительно­го всеединства, учение о котором выступило ведущей линией рус­ского философствования. Всеединство есть такое состояние, в ко­тором единое существует не за счет всех или в ущерб им, а в пользу всех, это некое гармоническое единство множеств, идеальный строй бытия, определяющий направленность его эволюции.

Особое место в данной модели занимает учение Соловьева о Софии, божественной премудрости, ставшее основой софиологического направления русской философии, а также ведущей темой символической поэзии. Именно София (единство, все в себе зак­лючающее) выступает началом, объединяющим тварный мир и Абсолют; это непосредственное воплощение Абсолюта в мире и одновременно идеальный человек, реальная опора индивида в пре­одолении хаоса тварного мира.

Очевидно, что метафизика Соловьева оборачивается антропо­логией и этикой. Человек есть связующее звено между божествен­ным и тварным миром, в нем “природа перерастает саму себя и переходит (в сознании) в область абсолютного”, безусловного зна­чения человеческой личности как нравственного существа.

При этом антропология у Соловьева снимает космогонию, поскольку наряду с актуальным всеединством необходимо предположить потенциальное, становящееся всеединство, каковым является че­ловек в силу его причастности двум мирам: в человеке всеединое получает сначала идеальную форму, а затем, посредством созна­тельного включения в космогонический процесс воссоединения с Абсолютом, и реальную.

Космический процесс с рождением чело­века переходит в исторический, где всеединство выступает как социальный идеал, смысл истории, уже явленный богочеловеком Христом, давшим человечеству всю полноту положительного от­кровения. Соответственно история представляет собой богочело­веческий процесс воплощения Божества и обожения человека, или богодействие.

Стремясь найти земные средства реализация данного идеала, Соловьев в 80-е гг. разрабатывает теократическую утопию, полагая, то единство человечества будет обеспечено всемирной теократией (воссоединением церквей). Поиск инициирующего субъекта дан­ного процесса приводит мыслителя к концепции “русской идеи”.

Полагая, что идея нации есть то, что Бог думает о ней в вечности, а не то, что она думает о себе во времени, Соловьев видел историческую миссию России и русского народа в участии в развитии великой христианской цивилизации с целью восстановления на земле вер­ного образа божественной Троицы. Эта миссия носит исключитель­ но моральный, а не политический характер, и потому Соловьев все­гда резко выступал против национализма. Однако к концу жизни он все острее ощущает трагизм и катастрофичность истории и, в ко­нечном счете, отказывается от социального утопизма.

Система Соловьева стала рубежной в истории русской филосо­фии, как бы “эталоном” для всех последующих русских мыслителей, даже если сами идеи Соловьева ими и не принимались. Одновремен­но важнейшие “задания” философии были поставлены антрополо­гическими открытиями Федора Михайловича Достоевского.