Рассказ Шаламова Стланик

Рассказ “Стланик” был написан русским писателем Варламом Тихоновичем Шаламовым в пятидесятых годах нашего столетия, во время его проживания в Калининской области, и относится к циклу “Колымские рассказы”.

Как и многие другие писатели того времени, Варлам Тихонович стал жертвой тоталитаризма. Беско­нечные ссылки, золотые прииски, таежные командировки, боль­ничные койки… В 1949 году на Колыме он впервые начал записывать свои произведения.

Но это событие, увы, не было кон­цом всех перенесенных страданий.

Как писателя, автора множества глубокомысленных произведений, его ожидало самое страшное: бойкот со стороны различных литературных изданий, полное игно­рирование творчества. Рассказы Шаламова не печатались. Мотиви­ровалось это тем, что в них не хватало энтузиазма, лишь один абст­рактный гуманизм.

Но как мог человек, столько претерпевший от этого режима, возносить ему дифирамбы? Несмотря на то что его рассказы постоянно возвращались редакцией, он продолжал пи­сать. Тяжелейшее состояние здоровья не позволяло делать это самому, поэтому он диктовал свои стихи, воспоминания. Лишь по прошествии пяти лет с момента смерти писателя, в 1987 году, бы­ли опубликованы первые его работы: произведения из колымских тетрадей. Среди них – рецензируемый мною рассказ.

Это буквальный смысл рассказа, его тема. Но мне кажется, что это дерево для Шаламова не только предсказатель погоды. Он пишет, что стланик – единственное вечнозеленое дерево в этих северных краях, дерево надежд. Сильный, упрямый, неприхотливый, он по­добен человеку, оставшемуся один на один в борьбе со стихией.

Ле­том, когда другие растения пытаются процвести как можно быст­рее, обгоняя в этом друг друга, стланик, наоборот, незаметен. Он непоколебимый идеолог борьбы, охваченный теплым веянием лета, не поддается соблазну и не изменяет своим принципам. Он посто­янно насторожен и готов принести себя в жертву стихии.

Разве не похоже это на людей? Вспомните, каким унижениям был подверг­нут Борис Пастернак? А чуть позже, уже казалось бы, совсем в другое время, издевательства над Андреем Дмитриевичем Сахаро­вым?

Да, эти люди выстояли, хотя и были непоняты большинством и отвергнуты. Но многие другие ломались под гнетом тоталитарно­го строя. Были ли они неверны своим идеалам или просто слишком доверчивы?

Может, и вправду они отцвели и оставили после себя лишь вымерший, холодный лес?

Если дерево после этого спо­собно вернуться к обыденной жизни, то человек – редко. Появле­ние костра в жизни кедрача можно сравнить, по моему мнению, с периодом хрущевской “оттепели”. Сколько людей тогда стали жер­твами обмана, предательства!

Недаром говорят, что она умирает последней. Кроме того, меня не покидала мысль о непомерном мужестве как одинокого таежного дерева, так И Многих людей, борющихся за справедливость.

Мой бунтарский характер конечно же мог бы помочь мне в крити­ке, но только тогда, когда я с чем-то не согласен. В этом на первый взгляд абстрактном произведении содержится столько скрытого смысла и различных доводов, с которыми я просто не могу спо­рить, что мне остается только полностью разделить свое мнение с автором.

Если же критика бывает положительной, то рецензия мне удалась. И напоследок хочу сказать, что было бы замечательно, если бы огонь в душе каждого борца за справедливость горел так же жарко и ярко, как и дрова из замечательного таежного дерева.